Право на уважение семейной и частной жизни

В 2012 году происшедшие изменения в области права на приватность можно разделить на две тематические группы: защита личных данных и оперативно-розыскные действия. В остальной части по теме права на приватность больших изменений не произошло. В министерстве юстиции разрабатываются дополнения закона о семье, но эти изменения только поверхностно затрагивают право на непрекосновенность семейной жизни.

В отчете по правам человека за 2011 год были упомянуты небольшие законопроекты, из них в двух произошли сдвиги. 30 мая 2012 в Рийгикогу был принят законопроект, в рамках которого наркоманы и осужденные за сексуальные преступления могут выбрать лечение, как частичную альтернативу лишению свободы. ^[1] В прошлом отчете это было отмечено, как положительноэ изменение. 5 декабря 2012 года в Рийгикогу был принят законопроект, регулирующий вопрос о личных вещах осужденных и продолжительности краткосрочных и длительных свиданий.^[2]Основное изменение затронуло порядок свиданий, которые переведен с уровня постановления министра на законодательный уровень. С позиции прав человека это изменение, несомненно, является положительным, поскольку эта регуляция ограничивает права человека. Дополнительно введено обязательства аргументирования запрета на свидание, что также является положительным изменение по вопросу защиты человеческих прав осужденных.

Политическое развитие

Закон о защите личных данных является одним из основных правовых актов в Эстонии, регулирующий право на приватность. Закон не менялся с 1 января 2011 года, не смотря на то, что по это      тематике произошли немаловажные перемены.^[3]Текст закона подвергался огромной критике из-за обобщающего содержания, что вызвало много неясности в этой, относительно новой для Эстонии, области регуляции.^[4] Здесь подразумевается правовая норма согласно директиве 95/48/EÜ Европейского союза по защите данных, которая переняла схожий с директивой обобщающий уровень. Хотя можно было предположить, что в интересах правовой ясности правила уточняться в соответствии с контекстом Эстонии.

Комиссия Евросоюза опубликовала 25 января 2012 года пакет законопроектов, которые приведут правила по защите данных в соответствии со временем.^[5] Запланировано заменить нынешнюю директиву по защите данных постановлением с непосредственным применением, т.е. действующие правовые акты государства-члена (в т.ч. закон о защите данных) будут заменены более детальными правилами, действующими по всей Европе. Это обеспечит равносильную и эффективную защиту личных данных, будет благоприятствовать международной торговле (особенно в дигитальной сфере). Некоторые части нынешняя директива, принятая в 1995 году, не соответствует требованиям современного времени. Реформой эти части приведутся в соответствие со временем, хотя основные принципы останутся без изменений.

Эстонские государственные структуры относятся к реформе скорее отрицательно и критично. Инспекция по защите данных (AKI) опубликовала на своей домашней страничке в Интернете анализ, в котором приведены несколько узких мест в реформе.^[6]

В анализе, кроме прочего, утверждается, что имеет место перерегулировка, что обосновывается разницей в длине текста существующих правил и предлагаемого постановления (законопроект, предложенный комиссией, занимает 94 страницы, эстонский закон о защите личных данных всего 11). Согласно анализу инспекции по защите данных применение формы постановления «по существу делает ударение на защите данных и не благоприятствует другим ценностям (приватность против свободы слова, инновации, прозрачности общества и пр.)»^[7]В анализе также отмечено, что «постановлением устанавливается жесткая норма, ориентирующая на сегодня, но завтра не сможет соответствовать требованиям развивающегося информационного сообщества».^[8] Инспекция по защите данных не обосновала более детально в своем анализе почти лозунговые аспекты, и не акцептировала внимание на том, что регуляция, действующая в Эстонии в настоящий момент, слишком обобщенная и тем самым вызывает неясность.

Инспекция по защите данных приводит недостатки анализа по влиянию законопроекта, подготовленного Европейской Комиссией, утверждая, что при подготовке законопроекта комиссия не придерживалась внутренних правил производства правовых актов. Еще Инспекция по защите данных утверждает, что “оценка, данная предпринимательству, является фантазией”^[9]  и что на самом деле административная нагрузка возрастает.  К сожалению аргументы, приведенные в анализе, не подтверждены фактами, и не ясно на чем основаны утверждения Инспекции по защите данных об увеличении административной нагрузки. Инспекция по защите данных перечисляет некоторые новые обязательства, которые в основном затронут предпринимателей, обрабатывающих данные в большом объеме, но не поясняет, как увеличится нагрузка и в каком объеме это произойдет. Если действительно произойдет рост административной нагрузки, не ясно, каким образом он станет непропорциональным. Не дается пояснение, какими методами можно достичь тех же целей.

Согласно анализу инспекции по защите данных из-за реформы общество перестанет быть открытым, поскольку «есть основание полагать, что национальные отличия могут вызвать ужесточение мер по защите данных для всех» ^[10], что вызовет рост бюрократии. В то же время не очень ясно, что именно приведет к обратному результату вопреки целям реформы по защите данных, предложенным Европейской комиссией. Инспекция по защите данных рекомендует сосредоточиться на дополнении существующей директивы. Критическая позиция инспекции по защите данных в отношении целесообразности реформы по защите данных сохранилась до начала 2013 года. ^[11]

Так же эстонское правительство в отношении реформы по защите данных заняло критическую позицию, в той части, которая затрагивает уравновешивания конституционных ценностей разных государств-членов, в т.ч. доступ к данным и свободу выражения.^[12]  Эстонское правительство выражает беспокойство о том, что новые правила могут препятствовать развитию науки и инновации, доступу к услугам информационного общества и документированию исторических фактов в Интернете. Мнение правительства, ссылаясь на рост административной нагрузки и роли Европейской комиссии, схоже с мнением инспекции по защите данных.  Выражается сомнение в отношении необходимости гармонизации в области уголовного права и наказания. Позже позицию правительства удалось смягчить путем переговоров.^[13]

Обсуждение реформы о защите данных вероятнее всего продолжиться и в 2013 году. Удивляет противостояние эстонских ведомств более эффективной защите приватности, особенно инспекции по защите данных, ответственной за надзор защиты личных данных. При единых правил защиты данных малые и средние предприятия Эстонии смогут завоевать доверие в отношении электронных услуг и товаров. До сих пор не было причин утверждать, что предлагаемые правила существенно угрожали равновесию права на приватность в отношении других прав человека, прежде всего с правом на самовыражение.

Законодательное развитие

В июне 2012 года в законодательстве произошло два изменения. Первое, не большое, затрагивает электронную доставку процессуальных документов. Был принят закон об изменении закона о государственной пошлине, гражданского процессуального кодекса и других законов. Изменение позволяет суду оповещать лицо о процессуальных документах по найденной в публичной компьютерной сети информации: по телефонному номеру, электронному адресу, страничке аккаунта пользователя виртуальной социальной сети или любой страничке виртуального общения в социальной сети, которую, согласно публичной информации в компьютерной сети, адресат может использовать. Допускается, что переданные таким образом данные дойдут до адресата. ^[14] Суд публикует информацию в социальной сети или иной среде виртуального общения на аккаунте адрессата в таком виде, что она не видна третьим лица, а только адрессату. Все же существует вероятность, что при использовании такого метода информация может попасть третьему лицу с таким же именем. Влияние на приватность незначительная, особенно если сравнить с потенциальной пользой, которую может принести срочность даставки процессуальных документов.

Второе изменение закона, принятое 6 июня 2012 года, затрагивает оперативно-розыскные действия, которые, с позиции прав человека имеют более существенное значение. Принят закон об изменении уголовно-процессуального кодекса, а также внесены изменения в другие связанные с ним законы, что существенно изменит регуляцию оперативно-розыскных действий, существующую до сих пор. ^[15] В отчете о правах человека за 2011 год с этой процедурой была связана одна из основных тем, поскольку вызвала в обществе обширную критику. Сага на этом не закончилась, поскольку партия центристов представила 16 октября 2012 года законопроект, который в свою очередь выносит предложение на изменение все той же регуляции. ^[16]

Принятый в июне закон не очень сильно отличается от описанного в отчете о правах человека за 2011 год. Вся критика, которая кратко описана в отчете, действительна в отношении принятого закона, поскольку большая часть комментариев не была учтена. В широком виде эти комментарии затрагивают шесть аспектов: запросы собственников и требований на предъявление распечатки телефонных звонков; основы оперативно-розыскных действий, использование данных, полученных в результате оперативно-розыскных действий, получение разрешения на оперативно-розыскные действия, надзор за оперативно-розыскными действиями и оповещание лица о прекращении оперативно-розыскных действий. Дополнительно следует упомянуть проблему поднятную адвокатурой, согласно которой новая регуляция не предлагает достаточной защиты отношениям между клиентом и адвокатом. Адвокатура находит, что статья 126⁷ уголовно-процессуального кодекса (далее УПК), которая запрещает использование таких отношений в качестве вещественных доказательств, если они остаются в рамках оперативно-розыскных действий, не является достаточной защитой. В законе, принятом в июне, в этой части не сделаны никакие дополнения. Законопроект, начатый по инициативе партии центристов, содержит по этой теме несколько положений.

Изменения, затрагивающие запросы владельцев и требования на распечатку звонков, вызвали общую критику закона, принятого в июне у всех причастных лиц (которую выразили во время производства). Во-первых, их не включили в перечень оперативно-розыскных действий. Это значит, что у индивида отсутствуют те гарантии на защиту своих прав, которые применяются к оперативно-розыскным действиям. Во-вторых, полностью не учтено беспокойство Союза инфотехнологии и телекоммуникации Эстонии в отношении того, что расширился круг ведомств, которые могут требовать подобную информацию у предпринимателей связи. В законопроекте, отправленном на рассмотрение в Рийгикогу, проигнорировали сделанные замечания и в результате производства в Рийгикогу изменений не сделали, не смотря на то, что юридический и аналитический отдел рекомендовал учесть критику. ^[17] В реальности Рийгикогу пошел по другому пути и вопреки рекомендациям расширил круг правовых ведомств еще больше (статья 111¹ часть 11 пункт 6 Закона об электронной связи). Теперь дополнительно к упрощению запроса собственника и требования распечатки звонков большее количество ведомств^[18] имеет право требовать их у предпринимателей связи.

В новой регуляции определение основания для следственных действий подверглось равносильной критике. Хотя улучшение ситуации в сравнении с первоначальной регуляцией значительное, критики находят, что развитие не было достаточно большим, чтобы соотвествовать современным стандартам прав человека. Не изменилось одно основание на следственные действия не смотря на противостояние государственного суда, а именно «необходимость собирания информации о подготовке преступления» (§ 126² ч 1 п 1 УПК). Государственные суд находит, что подготовка к преступлению может являться объектом оперативно-розыскных действий только в том случае, если сама подготовка наказуема, но министерство юстиции такую позицию не разделяет. Все же, в начале 2012 года в законопроекте, отправленном в Рийигикогу, появилось уточнение, что сбор информации о подготовке преступления должен происходить «с целью раскрытия и предотвращения». Тем же остался круг лиц, в отношении которых можно проводить следственные действия – аспект, ставший объектом критики государственного суда. В законопроекте, переданном из Рийгикогу в правительство, каталог преступлений, при которых можно начинать следственные действия остался прежним. Вопреки критике адвокатуры этот каталог был расширен. Со слов председателя правовой комиссии Рийгикогу каталог был расширен по настоянию министерства юстиции и министерства внутренних дел. Тем самым было проигнорировано решение рабочей группы, созданной для составления законопроекта (см. стр. 52 отчета о правах человека за 2011 год), которое все равно уже подверглось критике.

Одним существенным изменением в отношении следственным действий стала поправка, внесенная министерством юстиции, которая не позволяет более начинать оперативно-розыскные действия только по инициативе следственных органов (по нынешним меркам, например, департамента полиции и пограничной охраны). Действительно, согласно поправке закона, принятого в июне, теперь для начала следственных действий должно быть решение прократуры или суда. Еще в стадии законопректа адвокатура подвергла критике обстоятельство, что часть оперативно-розыскных действий зависит только от решения прокуратуры. В действительности прокуратура играет большую роль в отношении решений на оперативно-розыскные действия: для осуществления негласного наблюдения за лицом, вещью или местностью, для негласного сбора сравнительного материала и проведения первичных исследований, а также для негласного осмотра или скрытой замены вещи (§ 126⁵ ч 1 УПК). Только на негласный осмотр почтовых отправлений, негласное наблюдение передаваемых через сеть электронной связи общего пользования сообщений либо иной информации (например, прослушивание телефонных разговоров) и имитацию преступления требуется решение суда (§ 126⁶ § 126⁷ § 126⁸ УПК). В то же время, каталог преступлений, на основании которых предусмотрены действия с разрешения суда, все равно очень ограничен в сранении с каталогом преступлений, на основании которых предусмотрены следственные действия с разрешения прокуратуры. В Рийгикогу закон был дополнен одним положением, на основании которого, на проведение оперативно-розыскных действий длительностью более года нужно отдельное разрешение (УПК § 126⁴ часть 6). С одной стороны, имеет место положительная поправка, поскольку ограничивается длительность проведение оперативно-розыскных действий, которые можно продлевать (в основном каждые два месяца) до бесконечности (УПК § 126⁵ часть 1, § 126⁶ часть 5, § 126⁷ часть 3, § 126⁸ часть 3). С другой стороны, генеральный прокурор государства ^[19] может продлевать действия, если изначально разрешение не дано судом, в таком случае тоже только с разрешения суда. В связи с тем, что прокуратура и суд имеют власть выдавать разрешения, не понятно выступление бывшего министра юстиции в Рийгикогу, в котором он подчеркнул рост контроля суда и выдачу разрешений на оперативно-розыскные действия, прежде всего в случае, не терпящем отлагательства. ^[20] Выдача судебного разрешения в случае, не терпящем отлагательства, необходимо только в тех случаях, при которых все равно нужно разрешение суда, даже если это не случай, не терпящий отлагательства. В прочих случаях, не терпящих отлагательств, разрешение может дать прокуратура (УПК § 126⁴ часть 2 и 3).^[21] Действительно, в сравнении с прежней регуляцией оперативно-розыскных действий, где роль суда была незначительной, можно утверждать, что произошло положительное изменение, но если сравнить с первоначальным вариантом новой регуляции – изменений нет. С позиции критиков это все же не достаточно.

Согласно поправке закона, принятой в июне, роль суда ограничена и при надзоре за оперативно-розыскными действиями. С точки зрения государственного суда выполнение надзора, согласно статье 126¹⁵ УПК, слишком сконцентрировано на прокуратуре. Согласно этому положению надзор за соответствием оперативно-розыскных действий, осуществляется прокуратурой. Вопреки критике государственного суда это положение в принятом законопроекте осталось без изменений. Тем самым, за оперативно-розыскными действиями с разрешения прокуратуры, надзор осуществляется самой прокуратурой. Рийгикогу дополнило только положение, которое обязует министерство юстиции ежегодно публиковать статистические данные о проведенных оперативно-розыскных действиях (УПК § 126¹⁵ часть 4). В заключение можно сказать, что осуществление надзора за оперативно-розыскными действиями в большем объеме находится в ведомстве прокуратуры, а не суда или парламентерской власти.

Вопреки критике канцлера юстиции и адвокатуры без изменения остались положения, которые затрагивают информирование лица о прекращении оперативно-розыскных действий. Опять же, ситуация значительно улучшилась, в сравнении с первоначальной регуляцией, но, по мнению критиков, все равно не достаточно. С разрешения прокуратуры допускается скрывать от лица определенную информацию, собранную в рамках оперативно-розыскных действий (УПК § 126¹⁴). В то же время первичный контроль прокуратуры о неуведомлении лица дополнен окончательным контролем со стороны суда, но суд вмешивается только по истечению года с момента прекращения оперативно-розыскных действий (УПК § 126¹³ часть 4). Рийгикогу дополнило еще положение, согласно которому по истечении года можно продлить разрешение суда о неуведомлении еще на один год (УПК § 126¹³ часть 5). Этим дополнением  продлили период, в течении которого можно не уведомлять лицо, в отношении которого проводились оперативно-розыскные действия. По- прежнему возможно бесрочное неуведомление, которое подвергалось острой критике, как со стороны канцлера юстиции, так и адвокатуры. Серьезность этого недостатка подробно разбиралось в отчете о правах человека за прошлый год. ^[22]

Кроме вышеупомянутого, Рийгикогу сделало в законе одно положительное изменение – добавило создание информационной системы об оперативно-розыскных действиях. (УПК § 126¹⁷). Как было отмечено в докладе министра юстиции при представлении законопректа в Рийгикогу, это изменение обеспечит хоть какой-то статистический обзор того, что происходит в настоящий момент. ^[23] В настоящий момент нет статистики о том сколько лиц неуведомлены о проведении оперативно-розыскных действий в их отношении. Получение статистики, несомненно, повысит эффетивность регуляции опреативно-розыскных действий и осуществление надзора.

В отношении законопроекта, принятого в Рийгикогу в июне, можно сделать два примечания. Во-первых, не была учтена ни одна рекомендация, данная адвокатурой и союзом инфотехнологии и телекоммуникации Эстонии, а из рекомендаций государственного суда и канцлера юстиции была учтена только одна. В то же время, из рекомендаций государственной прокуратуры не была учтена только одна. Во время производства законопроекта в Рийгикогу были проигнорированы в большей части и рекомендации юридического и аналитического отдела Рийгикогу. Это замечание в особом свете освещает примечание адвокатуры, согласно которой «в рабочей группе были представленны различные рекомендации, данные представителями адвокатуры Эстонии и прочих учреждений (прежде всего Государственного суда), как по принципиальным вопросам, так и по деталям регуляции. К сожалению, большая часть рекомендаций осталась без внимания на том основании, что большинство рабочей группы их не поддержало. Подобное подчинение процесса мнению большинства неуместно при решении важных правовых проблем, особенно в ситуации, при которой состав группы определил заранее, что при возникновении разногласий, решающим будет позиция служащих министерства юстиции. ^[24]»Во-вторых, второй круг обновления регуляции оперативно-розыскных действий (начиная с создания рабочей группы) использовали для того, чтобы еще больше склонить ее в пользу прокуратуры и следственных органов (см. УПК § 126² ч. 1 п. 1, УПК § 126¹² ч. 3). Даже изменения, сделанные в Рийгикогу, в основном, исходят из интересов этих учреждений и отрицают аргументы, вытекающие из прав человека (за исключением, возможно, одного изменения § 126⁴ часть 6, но даже в этом случае ее влияние под вопросом, см. предыдущее содержание). Крайне огорчает, что продолжаются тяжбы с Государственным судом. Маловероятно, что споры, затрагивающие эту регуляцию, дойдут до суда или Государстенного суда, по этому этот закон может никогда не попасть под контроль Государственного суда.

Судебная практика

За 2012 год три крупнейших судебных решения затронули право на уважение семейной и частной жизни. Первое решение в отношении Эстонии вынес Европейский суд по правам человека, и он затронул защиту доступа к доказательствам, собранных во время оперативно-розыскных действий.^[25] Поскольку об этом подробно описано в главе о праве на справедливое судебное разбирательство, не будем на нем здесь останавливаться. Второе решение также вынес Европейский суд по правам человека. Оно затронуло случай, который нашел отклик в масс-медии и при котором мать с дочерью уехали из Италии. ^[26] Отец – итальянец, подал ходатайство о возвращении дочери согласно Гаагской муждународной конвенции о применении гражданских прав при похищении ребенка. Эстонский суд удовлетворил это ходатайство. Мать дочери подала на Эстонию жалобу в Европейский суд по правам человека, которая обжаловала решение эстонского суда о решении возрата дочери в Италию. Европейский суд по правам человека нашел, что эстонские суды применили положения Гаагской конвенции корректно и ребенка действительно следует вернуть в Италию. На основании этого Европейский суд по правам человека нашел, что жалоба матери явно безосновательна и потому неприемлима и обсуждению не подлежит. Третий прецедент, касающийся частной и семейной жизни, был сделан Государственным судом в отношении защиты данных. Государственный суд нашел в казусе 3-3-1-3-12, что при повторной публикации личных данных необходимо отдельное правовое основание. Спор касался цитат из дневника и телефонных звонков заключенного, которые получили огласку во время судебного разбирательства и были опубликованы без согласия заключенного в выпуске «Тюремного экспресса», издаваемого министерством юстиции. Суд уточнил, что государство не может в своих изданиях при публикации личных данных опираться на конституцию, дающую право на свободу слова и публикации.

Статистика и исследования

В мае 2012 года была опубликована статистика оперативно-розыскных разрешений за 2011 год. ^[27] Согласно статистике, за 2010 год, количество разрешений на оперативно-розыскные действия, выданных, как прокуратурой, так и судом, уменьшилось на 4%. Количество криминальных дел, в рамках которых были выданы разрешения на оперативно-розыскные действия, на 9%.  Больше всего было выдано разрешений на распечатку звонков и запросов собственника, что с июня 2012 года уже не считаются оперативно-розыскными действиями (см. законодательное развитие). Статистика за 2012 год во время составления отчета по правам человека еще не опубликована.

Заключение

В области права на уважение частной жизни за исследуемый период больших изменений не произошло. Беспокойство вызывает регуляция оперативно-розыскных действий, в области которой не приложено достаточно усилий, чтобы обеспечить защиту прав человека. Оперативно-розыскные действия существенно затрагивают право на уважение частной жизни

Рекомендации:

• Пересмотреть регуляцию оперативно-розыскных действий с учетом прав человека и путем отказа от переноса соответствующей регуляции Евросоюза в эстонское право, в той форме, которая стала объектом критики Комиссии Европейского Союза.
• Организовать сбор статистических данных об оперативно-розыскных действиях таким образом, чтобы были видны количественные данные о лицах, получивших извещение о прекращении оперативно-розыскных действий в их отношении.
• Содействовать объективной дискуссии о содержании реформы по защите данных Евросоюза и возможном ее влиянии.